Чёрная молния

Премьера кино
Главный российский новогодний блокбастер "Черная молния", чей основной релиз назначен на 31 декабря, уже завтра пойдет в некоторых московских кинотеатрах в порядке превью. Это неплохая возможность оставить в старом году картину, которая для новогодней сказки слишком настойчиво муссирует болезненную тему финансового благосостояния, и выбрать для встречи нового кинематографического года что-нибудь не столь меркантильное, считает ЛИДИЯ МАСЛОВА.

Летающая машина в "Черной молнии" далеко не самое занимательное: летает волшебный ГАЗ-21, делающий простого студента супергероем, довольно обыкновенно, и по рекламному ролику можно составить весьма полное представление о трюках и спецэффектах. Разбивающаяся о лобовое стекло чудо-"Волги" ворона — это максимум, на что оказались способны авторы в смысле юмора, а из того, что чисто визуально запоминается какой-то изобретательностью, можно упомянуть эпизод, где герой выпадает из своей "Волги" и повисает, зацепившись за оленя на капоте. Сами создатели "Черной молнии" (а это прежде всего продюсер Тимур Бекмамбетов, привлекший в качестве режиссеров проверенных им на его предыдущих проектах Александра Войтинского и Дмитрия Киселева) ставят себе в заслугу то, что в Голливуде хоть летающие машины уже и были, но технологию их полета еще никто не объяснял. Однако интереснее в "ЧМ" не технические подробности преодоления земного притяжения, а вопрос, как взлететь над собственным социальным статусом, предписанным тебе с рождения.

Именно социальным и материальным положением принципиально различаются главный герой и его приятель-соперник, которых играют два внешне абсолютно взаимозаменяемых молодых человека — Григорий Добрыгин (юноша из семьи трамвайного вагоновожатого) и Иван Жидков (мажор на белом Mercedes). На кого парни учатся в МГУ, не уточняется, но можно допустить, что это экономфак, если учесть, что думают они только о деньгах и, когда видят новенькую однокурсницу (Екатерина Вилкова), говорят: "Сколько же инвестиций надо вложить в эти пропорции..." После занятий друзья догоняют на Mercedes девушку, которая на предложение "подбросить" оценивающе прищуривается и веско отвечает: "Подбросить силенок не хватит, а подвезти можно". Авторы этой реплики опять думали весело и молодежно пошутить, как в случае с пропорциями и инвестициями, но и тут вышла какая-то двусмысленность, выдающая, как заточено девушкино мышление: главное — сразу правильно просчитать, хватит у него на нее или нет.

Материально заинтересованных студентов можно оправдать тем, что сами по себе они чистые и светлые (героиню, например, прямо так и зовут — Настя Светлова), но временно находятся под воздействием сеанса черной магии, который под предлогом подозрительной лекции непонятно по какому предмету с ними провел очередной Завулон в исполнении Виктора Вержбицкого. В "ЧМ" у Завулона фамилия Купцов — он олигарх, который засел в "Алмазной башне" Москва-Сити и планирует расковырять геологический фундамент столицы, чтобы найти под ним алмазы. Купцову мало разрушить фундамент, но хочется еще и подорвать устои, поэтому, прокравшись в МГУ и используя какое-то свое злодейское НЛП, он глубоко впендюривает в неокрепшие умы мысль о том, что глупо просто так помогать незнакомым людям. Незнакомого человека с улицы играет Михаил Ефремов, создающий сквозной образ эпизодического алкаша, который в начале фильма, будучи подсажен в автобус еще не испорченным главным героем, успевает коротенько рассказать про Тимура и его команду. Однако Купцов запрягает эффектнее, с использованием паскудных риторических приемчиков: "Я раздам по миллиону каждому, кто не будет помогать незнакомому человеку". На эту провокацию почти вся аудитория поднимает руки в знак готовности, а легкомысленный герой, пошутивший: "А можно миллион сразу, а помогать я потом не буду?", еще не знает, что играючи практически продал своего папу (Сергей Гармаш), о чем поймет только после его гибели, пережив нравственное перерождение. Папа с его трамвайной прямолинейностью воплощает в "ЧМ" установку ехать и лететь по жизни не туда, куда дует пахнущий гознаковской типографской краской ветер, а туда, куда проложены морально-этические рельсы. Более готовый приспосабливаться сын периодически журит папу за твердолобость: "Ты, как трамвай,— прешь и прешь по своей колее". А овладев своим летательным аппаратом, с гордостью подчеркивает, что уж он-то не трамвай, и в итоге именно его изворотливость и умение виртуозно лавировать по жизни приносит ему все мыслимые призы: и благосклонность блондинки, и бессильную зависть соперника, и всенародную любовь к неуловимому спасителю геологического фундамента Москвы.